Неточные совпадения
Люди судорожно извивались, точно стремясь разорвать цепь своих рук; казалось, что с каждой секундой они кружатся все быстрее и нет предела этой быстроте; они снова исступленно кричали, создавая облачный вихрь, он расширялся и суживался, делая сумрак светлее и темней;
отдельные фигуры, взвизгивая и рыча, запрокидывались назад, как бы стремясь упасть на пол вверх
лицом, но вихревое вращение круга дергало, выпрямляло их, — тогда они снова включались в серое тело, и казалось, что оно, как смерч, вздымается вверх выше и выше.
Тихо, разрозненно, в разных местах набитого народом храма зародилось сначала несколько
отдельных голосов, сливавшихся постепенно, как ручьи… Ближе, крепче, громче, стройнее, и, наконец, под сводами костела загремел и покатился волнами согласный тысячеголосый хор, а где-то в вышине над ним гудел глубокий рев органа… Мать стояла на коленях и плакала, закрыв
лицо платком.
Лицо слепого, вместе с напряженным вниманием, выражало удовольствие; он, видимо, любовался каждым
отдельным тоном, и уже в этой чуткой внимательности к элементарным звукам, составным частям будущей мелодии, сказывались задатки артиста.
Оба эти
лица вели между собою спокойный разговор, который, однако, не тек плавным потоком, а шел лаконически,
отдельными замечаниями, насмешечками и сдержанными улыбками, дополнявшими лаконические недомолвки устной речи.
Вокруг них осторожно кружились шпионы, ловя чуткими ушами
отдельные возгласы, запоминая
лица, манеры и слова, а с другой стороны улицы на них смотрела группа полицейских с револьверами у пояса.
Я молча смотрел на нее. Ребра — железные прутья, тесно… Когда она говорит —
лицо у ней как быстрое, сверкающее колесо: не разглядеть
отдельных спиц. Но сейчас колесо — неподвижно. И я увидел странное сочетание: высоко вздернутые у висков темные брови — насмешливый острый треугольник, обращенный вершиною вверх — две глубокие морщинки, от носа к углам рта. И эти два треугольника как-то противоречили один другому, клали на все
лицо этот неприятный, раздражающий X — как крест: перечеркнутое крестом
лицо.
— Я только, господа… Я, господа, может быть, ошибаюсь, — заговорил он, заикаясь и смущенно комкая свое безбородое
лицо руками. — Но, по-моему, то есть я полагаю… нужно в каждом
отдельном случае разбираться. Иногда дуэль полезна, это безусловно, и каждый из нас, конечно, выйдет к барьеру. Безусловно. Но иногда, знаете, это… может быть, высшая честь заключается в том, чтобы… это… безусловно простить… Ну, я не знаю, какие еще могут быть случаи… вот…
В Суздальской тюрьме содержалось четырнадцать духовных
лиц, всё преимущественно за отступление от православия; туда же был прислан и Исидор. Отец Михаил принял Исидора по бумаге и, не разговаривая с ним, велел поместить его в
отдельной камере, как важного преступника. На третьей неделе пребывания Исидора в тюрьме отец Михаил обходил содержащихся. Войдя к Исидору, он спросил: не нужно ли чего?
— Жизнь людей, нравственно связанных между собою, похожа на концентрические круги, у которых один центр, и вот в известный момент два
лица помещались в самом центре материального и психического сближения; потом они переходят каждый по своему
отдельному радиусу в один, в другой концентрик: таким образом все удаляются друг от друга; но связь существенная у них, заметьте, не прервана: они могут еще сообщаться посредством радиусов и, взаимно действуя, даже умерщвлять один другого, и не выстрелом в портрет, а скорей глубоким помыслом, могущественным движением воли в желаемом направлении.
Карточных игроков, разместившихся в особой
отдельной комнате, было тоже немало, и посреди них виднелась заметная фигура Калмыка и напоминающая собой копну сена фигура Феодосия Гаврилыча: он играл в пикет с Лябьевым и имел более чем когда-либо бессмысленно-серьезное выражение в
лице.
За
отдельными столиками обыкновенно сидели, кушали и пили разные, до шестого класса включительно, служебные
лица вместе с своими просителями, кои угощали их обильно и радушно.
После того были разобраны все моменты драмы в их
отдельных, для каждого
лица, условиях. Ботвель неясно представлял внутреннее расположение помещений гостиницы. Тогда Биче потребовала бумагу, что Ботвель тотчас принес. Пока он ходил, Биче сказала...
Шампанское, истребляемое дюжинами, оказывало свое действие: сплошной гул стоял в павильоне, и произносившему тост приходилось каждый раз, прежде чем начать говорить, долго и тщетно стучать ножом по стакану. В стороне, на
отдельном маленьком столике, красавец Миллер приготовлял в большой серебряной чаше жженку… Вдруг опять поднялся Квашнин, на
лице его играла добродушно-лукавая улыбка.
У стены, заросшей виноградом, на камнях, как на жертвеннике, стоял ящик, а из него поднималась эта голова, и, четко выступая на фоне зелени, притягивало к себе взгляд прохожего желтое, покрытое морщинами, скуластое
лицо, таращились, вылезая из орбит и надолго вклеиваясь в память всякого, кто их видел, тупые глаза, вздрагивал широкий, приплюснутый нос, двигались непомерно развитые скулы и челюсти, шевелились дряблые губы, открывая два ряда хищных зубов, и, как бы живя своей
отдельной жизнью, торчали большие, чуткие, звериные уши — эту страшную маску прикрывала шапка черных волос, завитых в мелкие кольца, точно волосы негра.
Конечно нет, потому что красота заключается не в
отдельных чертах и линиях, а в общем выражении
лица, в том жизненном смысле, который в нем проявляется.
Они прошли по коридору бань, скрывая свои
лица, как будто от стыда, и скрылись в
отдельном номере. Олимпиада тотчас же сбросила платок с головы, и при виде её спокойного, разгоревшегося на морозе
лица Илья сразу ободрился, но в то же время почувствовал, что ему неприятно видеть её спокойной. А женщина села на диван рядом с ним и, ласково заглянув в
лицо ему, сказала...
Заметка о Фоме начиналась описанием кутежа на плотах, и Фома при чтении ее стал чувствовать, что некоторые
отдельные слова покусывают его, как комары.
Лицо у него стало серьезнее, он наклонил голову и угрюмо молчал. А комаров становилось все больше…
Только мало-помалу из этой бесформенной шевелящейся массы начинают выступать
отдельные фигуры и
лица, и вы, наконец, разбираетесь в работе этого муравейника.
За двумя длинными столами помещались служащие, обложенные кипами бумаг; у самой решетки, за
отдельным столиком, сидел кассир, старик лет под шестьдесят, с выбритым деревянным
лицом и старинными очками в серебряной оправе на носу.
Он вышел, а я подошел к кровати, думая, не вызовет ли ее вид желания спать. Ничего такого не произошло. Я не хотел спать: я был возбужден и неспокоен. В моих ушах все еще стоял шум;
отдельные разговоры без моего усилия звучали снова с характерными интонациями каждого говорящего. Я слышал смех, восклицания, шепот и, закрыв глаза, погрузился в мелькание
лиц, прошедших передо мной за эти часы…
Ничто не вызывало особенных размышлений, пока из
отдельных слов, взглядов — неуловимой, но подозрительной психической эманации всех трех
лиц — у Попа не создалось уверенности, что необходимо экстренно вызвать Дюрока и Эстампа.
Мы почти никогда не умеем ясно различить
отдельных моментов в жизни исторического
лица и представляем его себе в полном блеске его чрезвычайных качеств и деяний, в том виде, как он сделался достоянием истории.
Но до сих пор в произведениях искусства господствует мелочная отделка подробностей, цель которой не приведение подробностей в гармонию с духом целого, а только то, чтобы сделать каждую из «их в отдельности интереснее или красивее, почти всегда во вред общему впечатлению произведения, его правдоподобию и естественности; господствует мелочная погоня за эффектностью
отдельных слов,
отдельных фраз и целых эпизодов, расцвечивание не совсем натуральными, но резкими красками
лиц и событий.
Но как искусство олицетворяет все в
отдельных образах, то обыкновенно борьба двух требований нравственного закона представляется в искусстве борьбою двух
лиц.
Что касается до очертаний
отдельной человеческой фигуры, надобно сказать, что живопись уступает в этом отношении не только природе, но и скульптуре: она не может очерчивать так полно и определенно; зато, распоряжаясь красками, она изображает человека гораздо ближе к живой природе и может придавать его
лицу гораздо более выразительности, нежели скульптура.
Стараясь по возможности поручать воспитание детей
отдельному доверенному
лицу, отец соображал, что для брата моего Васи, воспитывавшегося, подобно мне, в Верро у Крюммера, не может быть лучшего места для приготовления в университет, чем дом Матвеевых в Киеве. Поэтому, дождавшись зимы, отец отправился в заветных кибитках за сыном в Верро, покуда я раздумывал об окончательном направлении своего жизненного пути.
Многие народы разно пытались воплотить свои мечты о справедливости в живое
лицо, создать господа для всех равного, и не однажды
отдельные люди, подчиняясь напору мысли народной, старались оковать её крепкими словами, дабы жила она вечно.
— Есть такой стих секретный, — кто его знает, тот все может исделать, — это стих на счастье! Только — весь его никому, покамест, не надо знать — все слова розданы по
отдельным, разным
лицам, рассеяны, до срока, по всей земле. Так — понимаешь — надобно слова эти все собрать, составить весь стих…
«Плохие игрушки!» — сказал бы он сам себе, если бы имел время размыслить над этим. В его голове толпились еще некоторое время леса мачт, фантастические узоры,
отдельные, мертвые, как он сам, слова, но скоро все кончилось. Пэд сочно хрипел, и это были последние пары. Матросы, подбежав к капитану, с содроганием увидели негра:
лицо Пэда было черно, как чугун, даже шея приняла синевато-черный цвет крови, выступившей под кожей.
Эти подушки сами по себе уже составляли добрый багаж на одно
лицо, но они были так хорошо гарнированы, как будто каждая из них принадлежала
отдельному пассажиру: одна из подушек была в синем кубовом ситце с желтыми незабудками, — такие чаще всего бывают у путников из сельского духовенства; другая — в красном кумаче, что в большом употреблении по купечеству, а третья — в толстом полосатом тике — это уже настоящая штабс-капитанская.
Брат Павлин с трогательной наивностью перепутывал исторические события,
лица и
отдельные факты, так что Половецкому даже не хотелось его разубеждать. Ведь наивность — проявление нетронутой силы, а именно такой силой являлся брат Павлин. Все у него выходило как-то необыкновенно просто. И обитель, и о. игумен, и удивительная история города Бобыльска, и собственная жизнь — все в одном масштабе, и от всего веяло тем особенным теплом, какое дает только одна русская печка.
Лицо его, с подбитым глазом и рассеченной губой, было мрачно и сосредоточено, и даже волосы не вздымались пышной гривой, а как-то растерянно торчали
отдельными космами.
Пристав Выборгской части, Ф., арестовавший его, выразился в официальном акте следующим образом: „Хотя в списке студентов, подлежащих аресту, Колениченко и не значится, но он, пристав, счел не лишним и его арестовать!“ Колениченко жил в
отдельной квартире, один, и у него никто не проживал из
лиц, подлежавших аресту.
Мы часто знаем по именам
отдельных песнословцев, художников и зодчих, приносивших сюда свои творческие дары, но иератическое значение эти дары получали лишь после того, как в огне молитвы сплавлялись с общим массивом религиозного культа, утеривая свое индивидуальное
лицо.
И если индивидуальная истина есть вообще contradictio in adjecto даже в области познания, то уж тем более в области религии, где каждый
отдельный индивид перед
лицом Бога ощущает себя как человек или как человечество.
«Жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла, как
отдельная жизнь. Она имела смысл только, как частица целого, которое он постоянно чувствовал». Больной и слабый, Каратаев сидит в своей шинельке, прислонившись к березе. Идти он не может. И он знает, что французы сейчас его пристрелят. «В
лице Каратаева, кроме выражения вчерашнего радостного умиления, светилось еще выражение тихой торжественности».
Варвара Васильевна лежала в
отдельной палате. На окне горел ночник, заставленный зеленою ширмочкою, в комнате стоял зеленоватый полумрак. Варвара Васильевна, бледная, с сдвинутыми бровями, лежала на спине и в бреду что-то тихо говорила.
Лицо было покрыто странными прыщами, они казались в темноте большими и черными. У изголовья сидела Темпераментова, истомленная двумя бессонными ночами. Доктор шепотом сказал...
В камере сидело пять женщин. Жена и дочь бежавшего начальника уездной милиции при белых. Две дамы, на которых донесла их прислуга, что они ругали большевиков. И седая женщина с одутловатым
лицом, приютившая Катю в первую ночь, — жена директора одного из частных банков. С нею случилась странная история. Однажды, в отсутствие мужа, к ней пришли два молодых человека, отозвали ее в
отдельную комнату и сообщили, что они — офицеры, что большевики их разыскивают для расстрела, и умоляли дать им приют на сутки.
Студент уже потерял нить и не говорил уже, а точно выпаливал
отдельными словами. Евграф Иванович слушал и молчал, как бы ошеломленный; но вдруг шея его побагровела, краска поползла по
лицу, и он задвигался.
Всего сильнее действовала она на нашу публику в пьесе, изображающей жизнь английской королевы Елизаветы. Она и умирает на сцене. По созданию
лица, по реализму
отдельных положений это было самое оригинальное из того, что она тогда исполняла.
— А разве вам нельзя было в
отдельной книге, — спросил я, — переделать
лицо доктора, то есть откинуть в начале романа все подробности?
Мы шли и шли дальше. Нигде ни одного русского
лица. Деревень здесь почти не было, были
отдельные густо рассеянные хутора по три, по четыре фанзы вместе. Китайцы у ворот внимательно и по-обычному молчаливо-бесстрастно провожали нас взглядами.
В
отдельных комнатах были устроены разные аттракционы. Распорядительницы-комсомолки с веселыми
лицами зазывали желающих набросить удочкою кольцо на горлышко бутылки или с завязанными глазами перерезать ножницами нитку с тяжестью. В комнате № 28 танцевали под гармонику вальс, краковяк, тустеп. Здесь усердно отплясывал Васенька Царапкин, — в крахмальном воротничке, а из бокового кармашка пиджака выглядывал ярко-зеленый шелковый платочек. Танцевали больше парни с парнями, девчата с девчатами.
Поворота назад быть не могло, так как ни
отдельный человек, ни целый народ не возвращается из юношеского возраста к детству и от зрелого возраста к юношеству; но могли и должны были быть частные отступления от преобразовательного плана, вследствие отсутствия одной сильной воли, вследствие слабости государей и своекорыстных стремлений
отдельных сильных
лиц.
— Условия чрезвычайно простые: передать другому
лицу свои бумаги, с которыми то
лицо и вступит в брак с известной особой, а бумаги с подписью о совершении бракосочетания возвратить. Молодой муж подаст прошение о выдаче жене
отдельного вида на жительство как в России, так и за границей, передаст его опять же заинтересованному
лицу, положит себе в карман пятьдесят тысяч рублей и может идти на все четыре стороны.
Томичам пришлось на свой счёт провести к себе
отдельную ветку, дабы, как университетскому сибирскому городу, не ударить в грязь
лицом и соединиться с путём, разносящим по Сибири и далёкой Маньчжурии русскую культуру.
Жандармы, которым была поручена развозка арестантов и охрана их в суде, были прекрасные ребята, любезные, непридирчивые и редко в чем отказывали заключенным; так, например, для
лиц более приличных они отводили
отдельную комнату, приносили из ресторана завтрак, обед, вино и пиво.
Каторжные и беглые занимали
отдельную камеру — это аристократы ссылки. В ней сравнительно господствует тишина. Они ведут себя степенно, чинно, почти величаво, как бы в сознании своего превосходства над остальными пассажирами баржи, превосходства, добытого важностью совершенных преступлений. Их полубритые головы придают и без того несимпатичным
лицам выражение зверское, отталкивающее.
Только переживающий в себе все мировое и все мировым, только победивший в себе эгоистическое стремление к самоспасению и самолюбивое рефлектирование над своими силами, только освободившийся от себя
отдельного и оторванного силен быть творцом и
лицом.
Ночь метафизичнее, онтологичнее дня. Дневной покров не только в природе, но и в истории непрочен, он легко скрывается, в нем нет глубины. И весь смысл нашей эпохи, столь несчастливой для внешней жизни
отдельных людей, в обнажении бездны бытия, в стоянии
лицом к
лицу перед первоосновой жизни, в раскрытии «наследья рокового». Это и означает вступление в ночь...